Женские лица Рождественского монастыря. Кого на Руси называли Матёрыми вдовами?

После войн остаются не только победные реляции и память о героях, остаются еще вдовы и сироты. И первыми сестрами этого монастыря — «вдовьей обители» — были вдовы, матери и сироты погибших на Куликовом поле.

Снова седая старина, снова времена, овеянные легендами. Но и среди легенд есть факты, описывающие историю средневековой Руси, становления и укрепления Московского княжества.

Как многие могут помнить, Куликовская битва состоялась в сентябре 1380 года, как раз на праздник Рождества Богородицы. В благодарность за победу и был основан Рождественский монастырь. Этот один из самых древних монастырей в Москве — Богородице-Рождественский женский монастырь, расположен в самом центре Москвы на улице Рождественка, которой он и дал имя. Мария Серпуховская

Основательницей этого монастыря стала княгиня Мария Серпуховская (1330−1389 гг.). О княгине Марии, к сожалению, сохранилось мало сведений.

Мужем ее был младший сын Ивана Калиты, внук Даниила Московского и правнук Александра Невского — Андрей Иванович Серпуховской. Брак между ними был заключен в 1345 году. А вот детей, по всей вероятности, долго не было. Предполагается, что она ездила просить о детях к Сергию Радонежскому, и ее просьба была услышана. В 1354 году княгиня родила сына, потеряв за месяц до родов мужа, умершего в возрасте 25 лет во время эпидемии чумы.

Владимир Серпуховской, или Владимир Храбрый, родившийся на сороковой день после смерти своего отца, вырос воином и всю жизнь отстаивал независимость Московского княжества.

Вместе со своим двоюродным братом Дмитрием Донским он участвовал в Куликовской битве, в которой было разгромлено войско Мамая. Владимира тоже называют Донским. В той же знаменитой битве, кстати, участвовали и родственники его жены по отцу: Андрей Ольгердович и Дмитрий Ольгердович.

«Между тем, как юноши и мужи блистали оружием на стогнах Москвы, жены и старцы преклоняли колена в святых храмах; богатые раздавали милостыню…» (Н. Карамзин)

Во время нашествия Тохтамыша Владимир разгромил ордынский отряд. Во время набега хана Едигея князь руководил обороной Москвы.

Все это время мать и жена Владимира занимались и мирскими, и духовным делами. Возможно, мать князя — Мария — после заключения брака сына с литовской княжной и приняла постриг в том монастыре, который и основала — Рождественском, под именем Марфы.

Духовником Марии Серпуховской и ее сына был Сергий Радонежский, он стал и духовником Рождественского монастыря.

Княгиня Мария построила первую каменную церковь, по окончанию строительства и умерла.

«Тое же зимы в Филиппово говение, месяца декабря в 2 день… преставися раба Божия благовернаа княгини Мария Андреева, мати сущи Владимеру, в черницах и скиме, наречно имя ей в мнишеском чину Марфа. И положена в церкви святого Рождества в честном монастыре, иже сама создала еще сущи в своем животе».

С монастырем оказалась связана и жизнь невестки Марии — литовской княжны. Елена Ольгердовна — княгиня Серпуховская

Елена — дочка того самого Великого князя Литовского Ольгерда, который обоими браками был женат на русских княжнах. Родителями Елены были, соответственно, сам Ольгерд Гедиминович и Ульяна Александровна Тверская.

Родилась Елена то ли в в 1357 г., то ли в 1360 году и была двенадцатым ребенком в семье. Литовский двор был в то время еще в значительной степени языческим, но мать Елены была христианкой. Напомню, что Ольгерд был одним из самых могущественных правителей Европы того времени. Ходил он и на Москву, но войной усиления своего влияния добиться не смог, посему был предложен династический брак.

«Владимир Андреевич оженился у князя у Ольгерда и поя дщерь его, нареченою в святом крещении Елену».

Владимир Андреевич взял в жены Елену в 1371 году. Благословил этот союз опять же Сергий Радонежский.

Но наследники тоже появились не сразу. Предполагается, что княжеская чета просила о детях. Просьба была услышана: через 10 лет появился первый сын (а Сергий был его крестным отцом), а всего в браке родились 11 детей.

В 1410 году Елена овдовела. Но она продолжила успешно управлять всеми делами: своим двором в Кремле, Серпуховским уделом, обустройством монастыря. От мужа и свекрови ей досталась и треть московских земель, соответственно, и треть московских доходов — судебная и финансовая власть. Воспитала она и всех детей, постаравшись держать всю большую семью в единении, без распрей.

Таких женщин на Руси называли Матёрыми вдовами. Не сломаться, не выйти снова замуж, а твердой рукой вести дела, хозяйство, поднять детей — в российской истории непрерывная череда примеров подобных судеб, известных и неизвестных. На всех матёрых вдов у нас никаких монастырей не хватит.

Прожила Елена Ольгердовна около 80 лет, под конец жизни приняла постриг с именем Евпраксия и упокоилась в том же монастыре 15 (28) августа 1437 года.

Через столетие в Богородице-Рождественском монастыре оказалась еще одна знатная дама — жена великого князя Василия Третьего — Великая княгиня Соломония Сабурова. Но это уже другая история: неясно, идет ли речь о добровольном или насильственном пострижении, не очевидна история о рожденном в монастыре мальчике. Народная молва определяла этого мальчика как старшего брата Ивана Грозного, ставшего знаменитым разбойником Кудеяром.

Еще через почти столетие монастырь стал свидетелем боев с поляками. Неподалеку от монастыря, на Лубянке, находился дом Дмитрия Пожарского. Как известно, князь вместе с Кузьмой Мининым возглавили сопротивление интервентам. Обычные люди — литейщики, кузнецы, пушкари — вступали в том числе и в уличные бои. Многие из этих горожан были похоронены в Богородице-Рождественском монастыре.

Еще через 200 лет пришли французы. В самом женском монастыре они не расстреливали, но грабить пытались.

«В опустевших монашеских келлиях поселился французский генерал. Каждый день из монастыря обосновавшиеся в нем солдаты отправлялись за добычей и приносили в мешках награбленное. В одной из келлий была оборудована кузница, где все золотые и серебряные вещи переплавлялись в слитки… Ежедневные походы становились все менее удачными. Лавки и склады были уже дочиста разграблены, и солдаты нередко возвращались с пустыми руками. Тогда они шли к монахиням, жестами показывая, что хотят есть, хотя их голодные глаза были красноречивее жестов. «Кто что готовил, даст им, — рассказывали монахини, — потому ведь, захотят, так сами возьмут; опять же жаль их, сердечных, не умирать же им голодной смертью…» (Толычева. Т. Рассказы очевидцев о двенадцатом годе)

Жаль сердешных, конечно… От того времени сохранилось много легенд. И серебряный оклад с иконы наполеоновский солдат не смог снять — оцепенел в буквальном смысле слова так, что на руках выносить пришлось. И когда войска уходили из Москвы, поджечь монастырь им не удалось: солома отсырела.

Еще через два столетия на долю монастыря выпало новое испытание. Как было принято, на территории некоторое время существовал лагерь, затем — коммунальные квартиры. Монастырское кладбище было уничтожено, многие монахини репрессированы, некоторые расстреляны. При этом нескольким монахиням было разрешено остаться в обители, более того, по крайней мере две из них продолжали жить на территории до конца 1970-х годов. Об одной — Варваре — известно, увы, из уголовной хроники: ее убили в 1978 году — ничего политического, из алчности, в надежде поживиться иконами.

Сейчас ставропигиальный Богородице-Рождественский монастырь является действующим женским монастырем. Если немного проехать мимо Кремля, то можно посетить еще один древний и действующий сейчас женский монастырь — Зачатьевский. Но о нем — в следующий раз.