Можно ли шить в воскресенье и в христианские праздники?

Почему нельзя шить в церковные праздники? Можно ли шить на второй день после Пасхи? Можно ли шить в Страстную неделю? Такими вопросами пестрят форумы рукодельниц. Православные сайты отвечают следующее: можно, только после посещения церкви. Помянул усопших, помолился за здравие родственников, отдал Богу — Богово, и шей.

Светский человек возмущён и обескуражен: что за шоры на глазах? Что за пережитки? Современная женщина за шитьём хочет отдохнуть, насладиться, она расценивает шитьё в выходной день как отдых! А смутные сомнения всё же терзают душу. Где же правда? Кто может быть экспертом в столь деликатной теме?

С. Н. Лазарев в своих лекциях часто поднимает тему принятия божественной воли. Один из аспектов — отказ от удовольствий, желаний. В те моменты, когда душа настраивается на связь со своим источником, она должна быть способна умалить свою страсть к наслаждению.

Обыватель, а нас большинство, возмущён: «Так что теперь — плакать, скорбеть или томиться бездельем?» Такое решение диктуется плоским мышлением. Если выйти за его пределы, ситуация выглядит так.

Всё зависит от уровня сознания человека. Развитое сознание, к примеру, в особые дни откажется от лишнего и обойдётся скудной, полезной пищей. Непросветлённое, страстное сознание, будет диктовать человеку желание жирной, мучной, сладкой и острой пищи всегда — так выглядит привязанность к наслаждению.

Традиции устанавливают особые даты почитания Творца — большие церковные праздники. Предполагается, что человек проведёт эти дни отрешённо от привычных забот и наслаждений. Что он возьмёт «тайм аут» от вечных трудов и чувственных удовольствий и приблизится к осознанию своей духовной природы: помянет усопших, помолится о здравии домочадцев, покается в неправедных делах и мыслях — почистит пространство детей и внуков.

Поэтому подготовленное сознание смиренно и кротко принимает такую возможность и не бунтует. Удовлетворение и радость оно находит в горних мыслях и альтруистическом поведении: люди общаются с природой, навещают близких, осознают свой духовный путь, меняются к лучшему. Сознание же светское, заматериализованное, страдает: оно привыкло или страдать от скорбных трудов, или получать чистую радость для себя.

По словам Олега Гадецкого, иногда «радость для себя» и есть тот «тонкий эгоизм», который разлучает нас со своей высшей природой и лишает благословений свыше.

Большинство людей поступает по инерции, как в притче, когда герой, привычно обрезая кусок окорока с двух сторон, услышал, что, оказывается, так делала его прабабка не потому, что мясо нуждалось перед варкой в обрезке, а потому, что у неё не было кастрюльки, в которую бы кусок свинины помещался полностью. Т. е. мы слепо соблюдаем обряды, но не в силах понимать и помнить, почему нужно делать так, а не иначе.

Историческое прошлое христианской традиции, субъективизм мнений, в том числе и священнослужителей, заставляют колебаться и выбирать варианты, близкие к нашему уровню сознания, чтобы мы, не лишённые свободы выбора, оставались всё же с собой в ладу. А если существует ответственность — вместе с выбором были готовы принять и ответственность. В конечном счёте, наш тонкий план стерпит всё, только его качество, соответственно, будет уходить или в плюс, или в минус.

Так что, «думайте сами, решайте сами — иметь или не иметь».