Надо ли знать сотни фактов, чтобы отказаться от ядов?

Размазанная во времени борьба со злом только укрепляет это зло. Слабые аргументы легко теряют силу, сильные не действуют, став привычными. История показала нам несколько примеров того, как как зло стремительно подчиняет умы. Неужели добро не может быть еще более эффективным?

В моем прошлом есть интересный момент: никогда не пила, не курила, не пробовала наркотики, но человеку, который стал главным в жизни, сообщила, что всё это было испробовано и не понравилось.

Сейчас мне легко сказать, что в пределах моего личного опыта некоторых вещей не было и не должно было быть. Но 10−20 лет назад такое признание лишило бы меня права считаться полноценной и высказываться. Не пробовавшие наркотики считались ограниченными, тупыми, зависимыми от внешних запретов. И это в то время, когда на каждом шагу можно было наблюдать ограниченных и беспросветно тупых потребителей красиво упакованной отравы, которые обладали только воображением и только в их собственном воображении.

Какая каша была в голове поколения, если парни и девушки кичились числом и смелостью любовных экспериментов! Помню страх одной из девчонок: институтский лидер мнений скажет, что он её не пробовал. Представьте себе не очень-то высокого, не шибко умного, далеко не красивого парня в джинсах, кроссовках, с закатанными рукавами (чтобы видели тату и исколотые вены), с пивом в левой руке и окурком в правой, со свалявшимися кудрями и с яростной матерщиной на языке. В институт поступила чистая светлая девочка, и через полгода для неё крайне важным стало попасть в список опробованных им.

Это гадко, но это было. Она искренне страдала из-за своей отверженности и рвалась в объятия омерзительного типа, ради чего изучала самые дорогие коньяки и готовилась блеснуть тонким различением вкусов. Не знаю, что с ней сталось дальше, да и поношенный некрасавец невесть куда испарился. Многие исчезли бесследно, кое-кто появляется в соцсетях, демонстрируя довольство на фоне роскоши, некоторые мелькают как значимые фигуры нашего времени. Лет пять назад посыпались сообщения о смертях. Родители по 80−95 лет живут, а их дети до 40 едва дотягивают.

40 лет — совсем не возраст. Карлсон объявлял себя, сорокалетнего, мужчиной в самом расцвете сил, да и реальные люди утверждали, что 40-летие запомнилось силой, уверенностью, отменным здоровьем. Анекдот про утро после сорока, когда если ничто не болит, следует считать себя уже умершим, прозвучал для старших нелепицей, но для моих сверстников — истиной их состояния. Спохватились, стали ездить по санаториям и поправлять здоровье, но не очень-то оно поправляется. Оглянулись на ровесников, которые бодры и веселы, имеют светлый разум и здоровых детей и внуков. С изумлением увидели в них недотёп 90-х, которые «не догоняли».

Мне стало интересно, как уцелевшие уцелели. Что дало им в 90-е силы устоять против давления, склонявшего к пагубе.

Верующая рассказала, что бог хранил. Что она с детства знала о дьявольских искушениях и о том, как дьявол действует через людей. Ладно, принято.

Сын инженеров рассказал о распечатке, найденной у родителей, где на 4 страницах рассказывалось о спаивании народа и о том, что после войны для умственно отсталых детей была только одна школа, а в восемьдесят каком-то их стало около полусотни из-за пьяных зачатий. Представление о сыне-полудурке перевешивало любую застольную аргументацию.

В прошлом тонюсенькая девушка, жившая музыкой, сказала, что тонкие люди не выносят вонь сигареты, а для летящей походки им не нужна лёгкость в суставах, возникающая от рюмки водки.

Администратор на работе и писатель в свободное от работы время ярко расписал фантазии с травкой. Восхитительное богатство образов. Но потом добавил, что вообще-то он представлял себе бесконечность космоса и иные миры, травка тут ни при чём, его правое полушарие не нуждается ни в каких подхлёстываниях и порождает феерию по первому же желанию.

Обладатель пивного брюшка сообщил, что в 90-е он хотел стать летчиком. В 30 лет понял, что его дело бумажки подписывать, и подписываются они за пивком гораздо легче, чем без него. В результате такого наподписывал, что едва не сел на 10 лет. К тому же стал похож на арбуз — с отсохшим кончиком. Такое изменение мигом убеждает мужчину, что пошёл не по той дорожке.

В целом видно, что те, у кого была мечта, не нуждались в подтягивании своего статуса кверху при помощи внешних атрибутов типа бутылки и пачки курева. Они могли знать или не знать про скрытую рекламу, про международные корпорации, про продажных политиков, это не имело значения. Они не запуганы слипанием эритроцитов и отмиранием клеток мозга. Не читали «Опыт принудительной трезвости» Введенского и другую литературу, доказывавшую, что сухой закон спасает нацию, а не способствует расцвету мафии, как нас уверяли долгие годы. Им не встречались факты о том, насколько снижается преступность, когда вино-водочные изделия убирают из продуктовых магазинов. Множество идей и фактов не имеет отношения к их естественной постоянной трезвости. Они хотели чего-то большого настоящего и шли своим путём. На нормальном самостоятельном пути так называемые «соблазны» — это не искушение, а досадная помеха, нелепая задержка. Не интересно. Бессмысленно.

Когда человек стремится к цели, его радость — это приближение к цели. Когда имеет мечту, удовольствие для него — соприкасаться со своей мечтой. Можно навязать цель и на пути поставить капкан в виде отравы, и этим занимаются недобрые люди, но там, где есть толпа. Гоняться за одиночными самородками им ни к чему. Потому те, кому с детства повезло найти своё место в культуре и пойти своим путём, не нуждаются в антиалкогольном и антинаркотическом просвещении. Не лезьте к ним с просветительством типа «вы имеете право получать удовольствие, но надо знать меру, потому что…».

Большие программы, направленные против зла, легко превращаются в пропаганду этого зла. Куда больше пользы от маленьких программ образования и привлечения к чему-либо простому доброму. Нужны перспективы и мечты, а не ужастики насчёт последствий употребления. Красочный плакат о вреде курения в детском саду неуместен, многочасовые антинаркотические программы в школе вредны. Ограничения на продажу до 18 лет, когда товар понатыркан на каждом углу, только побуждают проявить смекалку и злоупотребить свободой после 18-го дня рождения.

В 90-х каким-то образом сделали так, что понравиться парню без опыта употребления наркотиков казалось невозможным. Для этого не использовали факты о том, на сколько повышается IQ. «Ценность» внедрили просто и сразу.

Не пора ли так же чётко обозначить, что употребление ядов — это тупость. Попробовал — дурак. Не играть в «мы хотим, но у нас не получается победить это зло», а просто и сразу взять да уничтожить его.